Екатерина II, Германия и немцы - Клаус Шарф

Именно в этой фазе переориентации германской политики России, пока Фридрих II находился в поиске придворных политических группировок, способных управлять Екатериной, императрица доказала, что только она сама определяет направление этой полиитки. Теперь она сама начала вникать в хитросплетения наследных притязаний и правовых отношений в Священной Римской империи, и особенно – на юге Германии. Труд Герцберга, посвященный конституционно-историческим и государственно-правовым вопросам, очень понравился ей. Через Панина она сообщила прусскому посланнику, что не будь она союзницей короля Пруссии, то стала бы ею сейчас[1105]. Однако своему поверенному Гримму она признавалась, что баварское дело совершенно неудобоваримо: «…кто, черт возьми, здесь прав или неправ, и кто все же лжец?»[1106] И еще:

И хотя с активной поддержкой Фридриха Екатерина медлила до осени 1778 года, через Панина требуя от него просить помощи у как можно большего числа штатов империи, она все больше склонялась в пользу прусской интерпретации конфликта, поверив, что вопреки принципам имперской конституции заглотить Баварию стремится Иосиф, «двуликий человек», «Янус» и «фокусник». А миролюбивые заявления Марии Терезии Екатерина считала чистым притворством «богомолки»[1109].

Участвуя в преодолении кризиса, Екатерина была вынуждена принять во внимание множество факторов: ей нужно было остаться в глазах общественного мнения Европы верной союзницей Фридриха; воспрепятствовать, причем без применения военной силы, расширению власти Габсбургов в империи, что отвечало и интересам России; не упустить шанса утвердить за Россией роль «третейского и мирового судьи Европы», вдохновенно приписывавшуюся ей даже таким трезвым умом, как дармштадтский министр Фридрих Карл фон Мозер[1110]; а также проследить, чтобы Габсбурги получили по меньшей мере один урок, но не чувствовали бы себя при этом униженными, поскольку зимой 1777–1778 годов, на которую пришлись querelles allemands[1111], Австрия вновь начала поддерживать Россию против Османской империи и Крымского ханства[1112]. О том, как Екатерине удалось достичь столь противоречивых целей, писали многие, но наиболее выразительно об этом сказал Фридрих:

Под нажимом России Австрия поспешила за стол переговоров, а Екатерина не замедлила принять уступку Марии Терезии как доказательство раскаяния: